Кейси Майклз - Опасные связи [Роковое наследство]
Он вытащил из нее свою опавшую плоть и уселся на край кровати, не в силах побороть отвращение, убившее похоть. Она оставалась неподвижна, она едва дышала, однако Гай не сомневался, что она не пропустила ни одного его слова. Как она жалко выглядит, когда лежит вот так. Теперь ей уже известно, что все, что она натворила, ни к чему не привело. Все завершилось полнейшим крахом.
Он не должен был бы жалеть ее, особенно теперь, когда понял, что для нее уже нет спасения. И если даже он оставит ее жить, она окажется в каком-нибудь сумасшедшем доме, прикованная к стене, где ее телом будут пользоваться ее же надсмотрщики, — ее совершенная красота увянет. То, что он сейчас сделает, можно даже счесть актом гуманизма — примерно как пристрелить смертельно раненное животное, чтобы избавить его от мук.
— Итак, я помог тебе разделаться с твоим старым врагом, дорогая Мелли, а теперь посредством тебя уничтожу и своего врага. Не совсем справедливый обман, могла бы ты возразить, но разве в нашей жизни есть место справедливости, дорогая? Да ты не бойся, я покончу с этим быстро. Остальное сделаю потом. Это отвратительно, но ведь ваш глупый констебль должен получить неопровержимые улики, чтобы отправить Люсьена на виселицу.
Пальцы Мелани сжались в кулачки, и она бешено задергалась, пытаясь вырваться из веревок.
— Причем его обвинят не в одном убийстве, как я планировал вначале, — продолжал Гай, — в трех. Вполне достаточно для дюжины смертных приговоров. Три убийства, Мелани. Фелиция, служанка а теперь, наконец, ты. Ты ведь даже и не подумала про служанку, правда? Твое увлечение кровавыми играми даже не оставило мне времени съездить к морю и избавиться от тела служанки. Я уже поблагодарил тебя за это? Нет? Ах, какой позор.
Он снова оседлал ее, прижимая к кровати.
— Ну, ты наконец все поняла, не так ли? Ты, возможно, даже забыла про свою любовь к бестолковому Люсьену и вспомнила, что неплохо бы спасти и себя. Или ты вырываешься только оттого, что боишься за Люсьена?
Он слез с нее и брезгливо отодвинулся, так как она начала сильно потеть, а ему неприятен запах ее страха.
— Ты теперь поняла, как я собираюсь тебя использовать, хотя и не знаешь, для чего мне это надо. Нет, не делай себе больно, дорогая, ибо борьба с неизбежным всегда причиняет лишние муки и боль. Вот, вот так. Лежи спокойно. Ты понимаешь, как я был к тебе добр, даже несмотря на то, что ты прислала Фелицию прямо ко мне в дом, лишив меня возможности задержаться в Англии, чтобы получить наивысшее удовольствие, увидев, как тело Люсьена задергается на конце веревки.
Он мог бы говорить еще долго, он и правда был в восторге от собственной изобретательности, но Мелани снова принялась рваться из пут, а ее дикие, заглушенные маской вопли больно ранили его слух. Вздохнув при мысли о неизбежном, с которым не хотела смириться она, Гай наклонился, ухватил ее одной рукой за затылок, другой за подбородок и одним резким, сильным движением сломал ее нежную шею.
Весь дрожа, с бешено колотящимся сердцем, он сполз с кровати подальше от липкого тела Мелани и потянулся за трубкой с опиумом, чтобы набраться мужества для завершения начатого.
— Мудрая птица никогда не гадит в собственном гнезде, моя дорогая, — мрачно напомнил он, оглядывая ее неподвижное тело. — За те ночи, что мы успели провести с тобой вместе, мы научили друг друга множеству разных веселых штук, но ты отказалась перенять у меня эту важную мудрость. Я же, однако, поступаю как мудрая птица. И я обгадил гнездо Люсьену.
Он предусмотрительно убрал подальше свою одежду, и его рот скривился в гримасе отвращения при мысли о том, что он должен сделать. Он решительно поднял кинжал с инициалами Люсьена — то самое оружие, которое Мелани так настойчиво предлагала в качестве инструмента для расправы над Фелицией, — и двинулся к кровати.
У него есть дело, с которым надо покончить. Быстро. Быстро.
ГЛАВА 26
…О наших треволнениях не печась,
Заря, как прежде, розовой тропой,
С улыбкой шествует.
Проливной резкий дождь сменился на промозглую морось. Наемные плакальщицы пробубнили свои последние «аминь» и направились к воротам кладбища.
Там небольшая группа людей разделилась. Кэт с Гартом в сопровождении слуг торопливо направились к ждавшему их экипажу.
Разочарованный священник, уже совершенно забывший только что прочитанные им заупокойные молитвы, перешептывался с несколькими соседями, которые позволили себе отметить, что никому в голову не пришло предложить им хотя бы чашку горячего чаю в Тремэйн-Корте, чтобы желающие смогли выразить сочувствие вдовцу. В это время мсье граф направился к своей карете, спеша так, что за ним едва успевал рослый лакей с раскрытым зонтиком.
Здесь же, за воротами кладбища, стоял окоченевший констебль Клеменс с помощником. Видимо, они всерьез рассчитывала изловить Люсьена Тремэйна, который, по их понятиям, должен был непременно явиться на похороны мачехи. Теперь парочка недоумевала, что же им делать дальше.
Внутри высоких кладбищенских стен двое дюжих крестьян, срочно призванные на помощь, перемазавшиеся с головы до ног, опустили гроб на веревках в залитую водой могилу.
Один Бизли, никем не замеченный, стоял возле ворот и звучно сморкался в огромный носовой платок, в то время как комья влажной земли мягко стучали по крышке гроба из полированного красного дерева. У его ног стоял большой дорожный саквояж.
Когда карета Тремэйнов отъехала на приличное расстояние, плотные занавеси на окне на миг раздвинулись, из-за них выглянул Люсьен Тремэйн. Бросив прощальный взгляд на могилу, он снова откинулся на спинку сиденья, крепко сжимая руку Кэт. Губы его были сжаты. Мелани Тремэйн добилась исполнения, по крайней мере, одного своего желания: она превратилась в некую неотъемлемую часть Тремэйн-Корта.
— Люсьен?
Он обернулся к ней и снова с болью подумал, что она измучена почти так же, как и он сам после пяти дней вынужденного сидения в укрытии. Причем в последние три дня он даже не решался встречаться с Кэт. Чтобы не подвергать ее опасности, поскольку констебль Клеменс стал ежедневным посетителем Тремэйн-Корта.
— Что это, моя милая? — спросил он. — Ты, кажется, не удивлена, что видишь меня. В конце концов, именно ты приставала целых два дня к Гарту, чтобы он устроил нам встречу. И он, будучи привержен к мелодрамам, скрыл меня в карете под самым носом у констебля.
— Ну, Люсьен, я не говорил, что она приставала, — возмутился Гарт, сидевший напротив них. — Твоя Кэтрин просто удивительная женщина. Ведь это она убедила здешнего сквайра, чтобы он приказал констеблю распространить версию о том, что смерть Мелани последовала из-за неловкого падения с лестницы. Она убедила его не поднимать шума на всю округу. А что до остального — ты прав. Я действительно неравнодушен к театру. И я часто мечтал, что смог бы покорить сердца с подмостков, если бы, увы, не был наследником графа.
